В следующую минуту он уже притащил в мою комнату своё полосатое одеяло, держа в зубах бокс с DVD. Джейми поставил диск в проигрыватель и устроился на полу. Он постоянно оборачивался ко мне, чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке.
– Спасибо тебе, Джейми, – сказала я. Я испытывала тёплое чувство привязанности к брату. – И извини, если я иногда разговариваю с тобой командирским тоном.
– Ничего страшного. Ты моя сестра и можешь командовать мной, сколько угодно. Я всё равно тебя люблю.
Именно в этот момент я поняла, почему мама так сильно любила Джейми. Он был её бесхитростным славным мальчиком. Совсем как папа.
Рядом с ним я даже не заметила, как уснула.
5
Стены папиного кабинета были увешаны чёрно-белыми набросками его любимых зданий: флорентийский собор Санта-Мария-дель‑Фьоре, собор Святого Павла, здание британского парламента, отель Савой, собор Парижской Богоматери. Хотя окно было открыто, в комнате стоял едкий запах сигаретного дыма. Рядом с телефоном стояла гранитная пепельница, около которой лежала пачка сигарет. Когда я попала под машину, папа снова начал курить. Мама только для порядка делала вид, что это ей не нравилось.
Находясь в его кабинете, я всегда ощущала светлую ностальгическую тоску. Эта комната напоминала мне о школьных годах, проведенных в Лондоне. Папа работал за письменным столом и разрешал мне делать домашнее задание, сидя рядом с ним. Мне нравилось наблюдать, как он сосредоточенно работал за своей чертёжной доской. Тогда он носил длинные волосы и бороду, и мы часто слушали записи его любимой группы – «Роллинг Стоунз»[4]. Потом он доставал щепотку табака из ящика стола и сворачивал самокрутку. Докурив её, он разбрызгивал по комнате освежитель.
– Только маме не говори, – заговорщически шептал он.
Я остановилась у его стола и взяла в руки рамку со старой фотографией, сделанной во время отдыха. На ней были запечатлены мы с Джейми: мы стояли по обе стороны от папы и держали его за руки. У меня длинные светлые волосы, розовый костюм и толстенькие ножки.
Рядом с этим фото стояло другое, со свадьбы родителей. Как меня восхищали папины волосы! Они были почти такие же длинные, как у мамы. И он всегда носил кожаные сандалии. В таком виде он был похож на Иисуса. Мама была одета в кружевное свадебное платье, которое она сшила сама.
– Да, я был самым настоящим хиппи, Кас, – говорил он. – Тогда это было модно. И раньше твоя мама шила для нас одежду. Сколько денег мы тогда сэкономили!
Папа заметил, как я рассматривала эту фотографию. Мамины светлые волосы свободно спадали на плечи, платье подчёркивало осиную талию.
– Она была очень красивой, – заметила я.
– Она и сейчас красавица. Ты как две капли воды похожа на неё, Кас.
Да, в этом отношении мне повезло. Мои волосы, хоть и были темно-русыми, но, как и у мамы, отливали золотом, глаза были карими, а рот был такой же широкий, как и у Джейми. Папа часто шутил, что моя широкая улыбка напоминает ему Букингемский дворец.
– Ты что-то хотела? – спросил он, догадавшись, что я пришла не старые фотографии разглядывать.
– Завтра я еду в Лондон.
– В Лондон! – воскликнул он. Затем добавил более спокойно: – Так, хорошо. Значит, Лондон.
– Утром я встречусь с Гаем и Домом, а днём – с Сарой. Ты не мог бы подвезти меня завтра до вокзала?
Папа постучал пальцами по столу, прежде чем протянуть руку к пачке «Мальборо».
– Знаешь что? – Он сделал паузу, чтобы закурить сигарету. – Давай я поеду с тобой?
Он неуверенно почесал затылок, совсем как Джейми.
Я скептически приподняла бровь.
– Как только мы приедем в Лондон, я оставлю тебя одну, обещаю. А сам схожу на выставку.
– Я справлюсь, пап.
Он по-прежнему хмурился, лоб сморщился от беспокойства.
– Папа, я же не единственный инвалид на планете.
Когда я это произнесла, в комнату вошла мама, одетая в летние брюки и кремовую блузу.
– Вот вы где!
Она только что вернулась с работы. Окинув нас взглядом, она сбросила туфли и растёрла ступни.
– Что-то случилось?
– Кас собирается поехать завтра в Лондон, – сообщил ей папа о моей невыполнимой миссии.
– Отличная идея! – Мама присела на подлокотник папиного кожаного кресла. – Ты уже связалась с вокзалом, чтобы тебе предоставили помощь на платформе?
– Ага, – кивнула я, задаваясь вопросом, будут ли они впадать в истерику каждый раз, когда я соберусь в город.
– Ты не будешь отключать мобильный?
Я заверила их, что телефон будет все время включен.
– Мне только нужно, чтобы меня подвезли до станции.
– Дорогой, ты же подбросишь её до вокзала? – Она обернулась к папе, взглядом заставляя его повиноваться.
Он потушил сигарету и бросил её в пепельницу.
– Кас, почему бы мне не довезти тебя сразу до…
– Папа, – перебила я его. – Я должна сделать это сама.
Я выкатила своё кресло из комнаты, прежде чем он смог возразить и попытаться пошатнуть мою веру в себя.
– Я не возражаю. Кончено, я отвезу ее на вокзал, – донеслись до меня слова папы, когда он решил, что я уже далеко. Я остановилась у двери и прислушалась.
– Дело не в этом, Майкл.
– Я нервничаю.
– А я нет?
– Выглядишь спокойной.
– Ты гонишь!
– Гоню? Маме снова семнадцать? – произнёс папа с лёгкой насмешкой в голосе.
– Ты гонишь, – повторила мама. – Неужели мы будем дёргаться каждый раз, когда она будет выходить из дома? Так и поседеть можно. Надо надеяться на лучшее.
Я услышала, как папа пробормотал что-то про то, что он уже потерял надежду.
– Кас должна поехать одна.
– Знаю, знаю… Я с тобой полностью согласен.
– Для неё это огромный шаг вперёд, Майкл. Кстати, тебе надо бросить курить, – добавила она.
– Я брошу. – Папа глубоко вздохнул. – Когда Кас вернётся из Лондона целая и невредимая.
– Всё это очень тяжело, – наконец призналась мама. – В тот день, когда ты впервые увидел Кас на инвалидном кресле… – Она резко замолчала, было слышно только позвякивание её браслетов. – Нет, это глупо.
– Продолжай.
– Я вспомнила оперу, которую мы смотрели сразу после свадьбы. «Фиделио»[5]. Ту сцену, где заключённых выпускают на прогулку.
